Ты думаешь не так как я,
Слова твои не стоят денег,
Смывает пламенем костра
Все наши мысли понедельник.
Снег и холодно, хочется плакать,
Подними гордо голову в высь,
И вступив чистой обувью в слякоть
Ненавязчиво так улыбнись.
Ты почвой нашей был на этой пасмурной земле,
Ты осью стал ветров, в которых мы крутились,
И зарождались мысли, отношения в тепле
Твоей двухкомнатной, куда все так стремились!
Кто может быть в ночи холодной
На мокрых лавках в подворотнях?
Среди бомжей всегда голодных,
В огнях домов, таких убогих.
Зоря, напоенная красным вином,
Ласкала ресницами зданий гримасы,
И жизнь моя вновь разродилась тем днем,
В котором слова и улыбки напрасны.
Зеленая гладь на забытой равнине,
В далекой стране, на вершине горы.
Стена - горизонт, потолок неба синий,
Кругом никого - все уснули миры.
Ему осталось недолго до тебя,
До твоих мутных, уставших и серых глаз,
В дороге сутки, бессонных ночей учет
Пусти по ветру, забудь все обиды враз.
Его сердце работало вспять,
Но не годы в том стуке доносятся,
Он рожден был, чтоб время распять
На кресте над холмом одиночества!
День шальной на уставших плечах
Принесешь, смоешь влажной водой,
Ужин прежних обид при свечах
Завершить, но не станешь другой.
А там сейчас весна, там беды, но там свято,
Меня манит туда твой голос и мечты,
Там брат готов убить, забыв о цели, брата,
Там в красный красят цвет и землю, и цветы.
Медленно сползала фигурка в грязь
На фоне большего города,
Она не хотела совсем упасть,
Ей было лишь холодно, голодно.
А толпы прохожих, забившись в тулуп, подняв ворота повыше,
Бежали мима, чтоб только бежать,
Чтоб боли чужой не слышать.
А город жестокий гасил фонари,
Бросая на здания тени,
Лежала фигурка в черной пыли,
Сгнивая под крысье пенье.
Ты найдешь меня за сотней гранитов
На другой стороне Луны,
Где я раньше,
конечно же не был,
И там не был конечно и ты.
Помолчим, осознав нашу встречу,
И устроим шикарнейший бал,
Где ты
скажешь мне тихо, неспешно:
"Как же долго тебя я
искал.
Мы сольемся в единое тело,
Воссоздав прежней нежности плоть,
И родится во мраке
песчаном
Очень нежное слово - любовь!
Я умер, но жив был
вчера,
Я думал, что жизнь хороша,
Я верил, что избран из всех
И ждет меня только
успех.
Я спал, когда нужно было не
спать,
Сидел, когда нужно было стоять,
Стоял, но тогда нужен был быстрый бег,
Во всем был я
хуже всех.
Удача не раз помогала мне
жить.
И жил я, чтоб только быть
Я вырос в достатке, к
деньгам я привык,
И был очень скуп, хотя жил не в
притык.
Я оступился - мне жизнь изменила,
Я умер, меня моя слабость убила.
Танец со Смертью - адское танго
Мы танцевали в ночи,
С каждым
движеньем
Ты источала злые, в цвет крови лучи.
Плакали дети в тесных кроватках,
Падали птицы с небес,
Мир превращался
в бессмысленный хаос,
В небе царил черный бес.
Кто не сгорел в адском пламене жарком,
Жизнь сохраня при себе,
В миг
потеряли рассудок свой здравый.
Нет счастья им на
земле.
Отступала тьма, пробивался свет,
Озаряя мир. Никого в нем нет.
Я ушел,
как все, и горю в огне -
Плата за любовь к леди
Сатане.
Не родившийся, не откроит глаз,
Умирающий боится их закрыть,
Увидав этот мир хоть раз,
Ты не в силах его забыть.
Свет бледный, но такой милый
Окутал твое тело.
Так тихо и так нежно
Одна ты на сцене пела.
И понял я – путь мой долгий
Пустым был и нудным кругом.
Ты дала мне карту странствий,
Ты стала мне лучшим другом.
Хмельной и такой счастливый
Я вновь вступил на дорогу.
Твой облик святой вспоминая.
Иду в некуда понемногу.
Моя любовь, мое ты нежное созданье,
Усни, не нужно больше слов,
И пусть твоя душа забудет все несчастья
В прекрасном и волшебном мире снов.
А я скалой, бесстрашным стражем стану
У твоего священного одра.
Ничто не причинит тебе страданья,
О, ангел мой, до самого утра.
Как только солнца луч пронзит пространство мрака,
Твое осыплю ложе лепестками роз,
Их нежный аромат тебя разбудит,
Бесценная богиня моих грез.
И снова новый день, мы предадимся ласкам –
Свидетельству божественной любви.
Все темное уйдет, и в этом мире света
Останемся на веке мы одни.
Ночь нежна;
Спят дома, открывши окна, ведь кому-то очень тошно,
И она;
Белой лентой в небе вьется, и наверно разобьется,
Как стрела;
Грызть пытаясь камень башен, только мне уже не страшно,
Ты ушла;
Лужа крови иссыхает, жизни смысл улетает,
Из окна;
Вот земля асфальт и слякоть, только я не буду плакать,
Ну, пока!!!
Я проснулся в чужой постели,
Осмотрел чужой потолок,
На пол ногу спустил ели-ели,
Залпом выпил чужой вкусный сок.
Я не помню, что было со мною,
Все болит, боже, как я устал,
И не помню я даже богиню,
Ту, которую в ночь ублажал.
Телефон в миг очистил мне разум,
Трубку к уху чужую прижал.
“ Выходи ”, он сказал мне” Зараза!!! ”
“ Ты покойник. Ты парень попал!!! ”
Понял в миг, что зашел не туда я,
И дороги назад уже нет,
Проводил я до дома чужую,
Сжал в руке старый, ржавый костет.
Было пять их, а тот, что звонил мне,
Я его, лишь увидев, узнал,
Очень грузный и очень сердитый
Впереди своей банды стоял.
Они ждали за все моей платы,
Я был горд и платить не хотел,
Со словами: “Держитесь, же гады!!!”
В “кучу” этих подонков влетел.
Была музыка, плакали дамы,
И гробы опускали во тьму,
Ну, а я, зализав свои раны,
Отправлялся с этапа в Тайгу.
Он разбил зеркала все в доме,
Разогнал хороших друзей,
Избивая случайных прохожих,
Потерял чувство веры в людей.
И ночами в холодной постели,
Одинокий и очень больной,
Создавал он труды свои, с целю
Награжденным быть красной звездой.
Годы шли, получил он награду –
Ту, желал, что так больше всего.
Но звезда стала только отметкой
В некрологе могилы его.
Кривая дорожка казалась прямой,
Бежать уже не было сил,
Я плелся уставший и еле живой,
Ногами пыль с потом месил.
Я шел за удачей, поверив словам,
Которые даже болван,
Услышав однажды, мгновенно поймет,
Что это лишь просто обман.
Доверившись лжи, потерял, что имел,
Кому теперь нужен такой?
Больной и не нужный дорогой кривой
Тянусь я обратно домой.
Музыка превращалась в ветер
И улетала в даль печально,
Меня хоронили в вечер,
Я цеплялся за жизнь отчаянно.
Возносилась душа моя в небо,
На скорбящих людей смотрела,
Тихим голосом юный священник
Отпевал меня так неумело.
Кто-то плакал, скорбя о потери,
Меня с лучших сторон вспоминая.
Кто-то лгал в своей траурной речи,
Страшный грех от других укрывая.
Но когда очень пьяный могильщик
Завершил свое скромное дело,
Я ушел в мир свободы и света,
На съеденье червям бросив тело.
И падал, брошенный цветок, твоей рукой на мостовую,
Последний взгляд, последний слог,
Иди, тебя, ведь не держу я.
Но знаю только, в серой тьме пустынных улиц исчезая,
Ты будешь думать обо мне, свою ошибку сознавая.
И через много-много лет, в толпе людей, всегда суровой
Ты мой узнаешь силуэт, и что-то в сердце дрогнет снова,
Но не спеши догнать меня и в тоне дружеском окликнуть ,
Я позабыл тебя давно, так не успев к тебе привыкнуть.
Ты мой истинное знанье,
И с каждым всплеском в час любви,
Осознаю я, ты – источник,
Так нужной мне живой воды.
Не иссыхай, даруй мне влагу,
И даже в тот далекий час,
Когда исчезнет все на свете,
Возможно, только кроме нас.
И там, в дали далеких далей,
Я посреди тебя один.
Усну на век – влюбленный странник,
Твоих порогов властелин.
В далекой стране, там, где синие горы врезаются острыми пиками в небо,
Зеленые степи и чистые реки,
Так манят к себе, чтоб остался на веке…
В стране, ту которую радость забыла и носится где-то да над облаками,
Но слышит там, бедная, детские крики и чувствует страшное факелов пламя.
В ночи свита старого герцога Брада – властителя злого прекрасного
края,
Несчастных людей без причины терзала,
Дома и посевы жестоко сжигая.
А в недрах земли той, такой одинокой,
Ютился в пещерах холодных и темных подземный народ,
Так нечестно лишенный увидеть на небе рассвет самый скромный.
Коварные прадеды герцога Брада, сгорая от зависти к людям подземным:
К их праведной жизни и действиям верным…
На смерть обрекли их, в пещеры сгоняя.
Но вера в хорошее, вера в спасенье
Под толщей земли вновь зажгла искру к жизни,
Подземные люди, набравшись терпенья
Создали свой мир в царстве вечного тленья.
И темною ночью, под полной Луной
Они наслаждались свободой,
А северный воздух холодный, ночной
Одаривал их кислородом.
Прекрасная Эльда – принцесса людей,
Живущих в глуби этих древних земель, подземного дочь короля,
Мечтала она только лишь об одном – пройтись по траве, но не ночью, а днем
В разгаре весеннего дня.
Когда над землею был солнечный день, принцесса прошла меж охраны, как тень
К запретным наружу вратам,
Дубовый засов, отодвинув с трудом, покинула Эльда секретный свой дом,
Отцовского гнева боясь.
И больно глазам; яркий солнечный свет, которым пугали еще с малых лет,
Ей жарким казался огнем.
Но боль отходила, и страх уходил, предстал взору девы прекраснейший мир,
Цветами растений светясь.
И радуясь жизни под Солнца теплом,
Прекрасная Эльда смеялась.
Но близится ночь, и повеяло злом,
На край темнота опускалась.
Загнав в дебри леса стаю волков, стареющий герцог убить уж готов
Матерого их вожака.
Но тот был умен и, прорвавши заслон, собратьям своим даровал жизни он,
Над свитой злодея смеясь.
Разгневанный Брад, отхлеставши коня, помчался в глубь леса, всех злобно
браня,
Отмщения жаждой гоним.
И так уж случилось, что в свете росы, увидел он девушку дивной красы,
В лучах бледных Солнца светясь.
И в каменном сердце взыграла любовь, всю черствость души очищая,
Ударила в голову черная кровь, рассудка безумца лишая.
И меч обнажив, Брад сказал грозно ее:
“ Стоять! И ты будешь моей ”.
Прекрасная Эльда, от страха дрожа, тут бросилась к тайным воротам бежать.
Дождавшись Брад свиты, ей двинулся в след не спеша.
Бедняжки-принцессы борзая взяв след, поляну нашла, только Эльды там нет,
Стоит старый герцог, не зная, что даже сказать.
Но стала собака тревожно рычать, когтями траву под собой разрывать,
И лаем на помощь к себе свиту герцога звать.
И в факелов свете, при бледной Луне, нашел Брад врата в холодной земле,
Прошел он со свитой своей в мир подземных людей.
Несчастную стражу жестоко убив, он крикнул: “
Эй,
слушайте, я же жених.
Давайте мне деву прекрасную в
жены, я ждать не привык.
Из тьмы вышел к Браду подземный король, чтоб в жизни своей сыграть главную роль,
И голосом властным ответил ему не спеша:
“ Мы гордый народ, не сломить нас мечем,
не будем рыдать мы и пред палачом,
И головы сложим в неравном бою, коль уж так.
А девушка эта, есть дочка моя, твоею женою не станет она,
На этом и речи конец, говорю тебе я ”.
Но Брад не кричал и не бросился в бой, ‘ на выход ’ он свите дал жест лишь рукой,
И смехом коварным пробил тьму подземных миров.
Наружи он людям своим дал приказ: “ Взорвать этот выход две тысячи раз,
Нельзя со мной в тоне таком говорить, если хочется жить ”.
И даже глухие в прекрасной стране услышали взрывы в рассвета заре,
И думали, это шумят где-то грозы вдали.
Но только земля знала точный ответ, что грома без ливня бурлящего нет.
И лес плакал
скрипом тяжелых ветвей, что нет уж кого-то под сетью корней.
Черное море окутает землю,
Красная кровь впитается в землю,
Нам- то, какое до этого дело,
Нас уже просто нет.
Боль отойдет, но останется память,
Память о тех, кого нет рядом с нами,
Тех, кто сгорает в урановом пламе,
Их слышен будет лишь смех.
Вечное Солнце устанет быть жарким,
Белый луч света в миг станет неярким,
Водные глади в лед обратятся,
Нас ведь тут нет, так чего нам боятся?
Солнца луч в миг вернул мои очи,
Я воскрес после сна в сотни лет,
Смерть ушла, с ней и старость бормоча,
Не успев в пыль стереть мой скелет.
Услыхал я до боли тревожный,
Скрип тяжелой надгробной плиты.
Сдвинул ты ее не осторожно,
Разорвав чары злые судьбы.
Ты меня разбудил незнакомец,
Потревожив мой вечный покой,
Ты займешь мое скорбное место,
Я же стану на веке тобой.
Дрожащей рукой выводил мемуары,
На мятом листе, в зале хоспеса старом
Несчастный больной, зараженный проказой
В далекой стране, где бывал по приказу.
Он в строчках кривых изливал свою душу,
Тому, кто его не хотел даже слушать,
Когда отправлял молодых патриотов
В далекие дали для черной работы.
Писал он всю правду, как строились храмы
В местах хомоцида и вечного срама,
Рождался, как рай для богатой элиты,
И сколько неверных там было убито.
Но Бог покарал их за бравое дело,
Нашли в скалах люди кристаллов пещеру,
И кто знал тогда, что окажутся камни
Причиной болезни жестокой и давней.
Кресты появлялись на тихих равнинах,
Ржавели детали в бурильных машинах,
Здоровые веру в спасенье теряли
И молча своей скорбной участи ждали.
Слабела рука, и в глазах потемнело,
В конец хворь его организм одолела.
И умер несчастный больной с мыслью точной
Никто не прочтет его мятый листочек.
Когда бурлит в башке понос
И прет напором из ушей,
Когда ломаешь на листе
В минуту сто карандашей,
Когда по лбу струится пот
В надежде окропить труды,
Которые пока еще
Не выплеснул наружу ты…
Тогда одень свои штаны,
Возьми у мамы сто рублей,
Спустись в любимый тихий бар,
Там пойла горького попей…
Потом опять иди домой
И сядь за стол, возьми перо.
И тут конечно ты поймешь,
Что мысли все твои дерьмо!!!
Когда в груди разгорелся пожар
И нет уже силы жить,
Я набираю номер твой,
Чтоб боль эту остановить.
Пять долгих секунд улетят в пустоту
Три нудных, протяжных гудка
Хватает сполна, чтоб на той стороне
Твоя сняла трубку рука.
И голос приятный, слегка суховатый
Волной ко мне в ухо войдет,
Избавит от боли, страданья, и вскоре
Любовь к этой жизни вернет.
В конце на прощанье, сказав: “ До свиданья,
Звони, если будет не в мочь.
Ты трубку повесишь, исчезнешь на вечер,
В надежде кому-то помочь.
Я рожден был взрывом, и согрет был пеплом,
Дальний брат машины, и дитя человека,
Я конец той спирали, что зовется судьбою,
Я не что, только знаю все кончается мною!
В ванной кровь воду окрасила в красный,
Старая бритва, халат лежит грязный,
Ты руки в муторной жидкости прячешь,
Молча сидишь и от боли не плачешь.
Знаешь одно, что не будет спасенья,
Что обнаружат тебя в воскресенье,
Он в понедельник он этом узнает.
Может тогда-то поймет, осознает,
Как обошелся с тобой некрасиво,
Как тебе жить стало невыносимо.
Листик тетрадный на старой скамейке, и тишина,
Все уместила в три ровных строчки наспех она,
В детских глазах так и пышет обида жарким огнем,
Первое чувство любви еще держишь в сердце своем.
Верить не хочешь, что он тебя бросил и не придет,
Но не печалься, в будущем точно тебе повезет.
Из окна я вижу город, очень шумный и звенящий.
Лучик Солнца, уходящий за заборы новостроек,
Так пытаясь быть спокойным,
Все дрожит на стенах спальни,
И забившись в угол дальни, засыпает до рассвета.
Пусть ему приснится лето.
А пока зима сурово засыпает крыши ватой
И на стеклах тусклых окон свой узор рисует мятый.
Ты стоишь одна на холоде
В два ноль-ноль после полночи,
На самой модной в городе улице
И с надеждой, что кому-то хочется.
Твоя шубка дорогая, но короткая,
И не греет, метель начинается.
Все спасенье сигарета за сигаретою
Жаль тебя, ведь пачка кончается.
Всматриваешься в даль пустую улицы
Ждешь, что вот-вот авто вынырнет,
Тормознет лениво, а через форточку
Грубый голос: "Сколько стоишь?" выкрикнет.
Снова выдалась ночь неудачная,
И не будет прибавки к стипендии.
Нервно щупаешь ручкой замерзшей ты
На дне сумки деньги последние.
Но не нужно печалиться, девочка.
Жизнь, ведь дура, и дни ее разные
И не глупо, особенно в юности
Верить в чистое счастье, не грязное.
Ну и день с утра сегодня выдался,
Дождь стеной и темно, как вечером,
Впереди шоссе на двадцать метров видно лишь,
Тормозит нельзя, беды наделаешь.
За спиной спит напарник в
коечке,
Пусть парень отдохнет, ведь дорога долгая,
Ночь рулил он без остановочки,
Чтобы завтра быть нам на месте во время.
А по крыше барабанят капельки,
Заставляя думать о прожитом,
В голове всплывают мысли разные,
Но гоню их прочь, напеваю шепотом:
Всю жизнь за рулем,
То туда, то сюда,
Мелькают в окне города, провода,
И черный асфальт паутина дорог
На сердце моем
завязал узелок.
Вот за поворотом место злополучное,
Там уж не один из наших с рулем не справился,
Не дай Бог мне такой участи,
Помоги их семьям от беды оправиться.
Пропадаю в рейсах неделями
И с семьей бываю лишь по праздникам,
Но так хочется по возвращению,
Чтоб меня встречали только с радостью.
Эй, дружек, вставай, уж дело к вечеру,
Погоди, приторможу и перестроимся,
А я подремлю, но не из-за усталости,
Просто душа моя домой просится.
Есть в этом мире миг,
Когда, все не боится смерти.
Так старый беркут из последних сил
Взмывает в неба синь,
Чтоб пустотой безмолвной насладится,
И через миг об твердь земли разбиться.
А человек!? С ружьем бежит в бою
На амбразуру вражеского дота
Он не во что не ставит жизнь свою,
Ведь совершил адреналин уже работу.
И через миг, та пуля,
Что свистя с потоками воздушными воюет,
Тебя тихонько в сердце поцелует,
И сей момент предотвратить
нельзя.
Знаешь, в этой забытой богом стране
Мне ночами бывает так тяжело
Ветер, играя песками во тьме,
В миг засыпает бинокля стекло.
И в темноте, что сменяет на миг
Оперу пуль, разрезающих мрак,
Я вспоминаю улыбку твою
С капелькой грусти в зеленых глазах.
Вспомнилось детство, с десяток ребят,
С ними пришлось мне когда-то дружить,
Верили мы, что не хватит воды,
Чтоб нашу крепкую дружбу разлить.
Детство, лишь сказка, а здесь все не так,
Это успел я понять,
Часто случалось в неравном бою
Лучших друзей мне терять.
Снова затишье и враг отступил,
Бой этот выиграли мы
Раненых стоны возносятся в высь
С разных концов темноты.
Чувствую в теле кусочек свинца,
Кровь переполнила рот,
Верю в одно, мысли тебе
Ветер в ночи принесет.
В толпе такой неприметный
И прячешь от взглядов лицо,
С терпением ждешь момента,
Чтоб вырвать гранаты кольцо.
Ты веришь в Аллаха и в силу,
Которую деньги дают,
И знаешь, теперь твои дети
От голода вряд ли умрут.
Найдя подходящее место,
С огромным скопленьем людей,
Себя хладнокровно взрываешь
И рвешься на сотни частей.
Чтоб после безумцы и пресса
Героем назвали тебя,
Чтоб где-то твой род проклинала
Невинно погибших
семья.
А в моем окне желтая Луна,
Где-то в далике ты совсем одна,
С грустью на лице смотришь в небеса,
По щеке скользит горькая слеза.
Видел я во сне одинокий край,
Где живет весна и земной там Рай,
Стаи белых птиц, дивные цветы,
Замок, где меня ждешь с надеждой ты.
И когда-нибудь в суете сует,
Я купля билет, лишь в один конец,
От унылых глаз и от слов нельзя
Убегу к тебе сроком навсегда.
Ветер играет на
струнах судьбы,
Их только две, остальные порваны,
Но не сойти мне с благого пути,
Все решено, мои действия скованы.
Как ранит слово “нет”, усмешка на
лице
И холодок в глазах, безжизненно
пустых,
Когда слюнявый рот шипит, что ты в
конце,
А если хочешь свет – пусти вперед
других.
После дождя, в центре города,
Вечером, в свете витрин,
Грустно бывает и холодно,
Даже, когда не один.
Отблески фар в лужах масляных,
Запах болота с реки –
Все, что люблю и мне дорого,
Мысли мои далеки.
Когда умолкают дневные птицы, Рождается желтое пламя костра, Уставшие люди в ночи, Сплетаются тени в тьме
Стихает в полях резвый ветер с
Нила,
И отблески Солнца на глади
небесной
Вещают Египту, что ночь наступила.
На месте, где древние жарили пищу,
Стремится и рвется огонь к
небесам,
Там ветры свои направления ищут.
В одеждах небрежных из белых
материй,
Собрались в песчаной глуши,
Чтоб в танце стереть пелену
суеверий.
На зарослях плотных прибрежной
осоки,
Себя истощая к утру…
Ведь танцы в ночи, это только для стойких.***
Кто может быть в ночи холодной
На мокрых лавках в подворотнях?
Среди бомжей всегда голодных,
В огнях домов, таких убогих.
Тебя узнаю я среди ста тысяч на тебя
похожих,
Ты мне являешься во сне,
Мелькаешь средь толпы прохожих.
Твои глубокие глаза,
Твоя холодная улыбка…
Застыла на щеке слеза,
Ты все решила слишком быстро…
Птенцу подобно, что летать, так научится
быстро хочет,
С карниза дома своего к лучам порхнула
ярким молча.
Но твердь есть только на земле,
И ты об этом точно знала.
Холодный ветер в январе был самым теплым
одеялом,
На небе тусклый Солнца диск
В последний раз искрясь смеялся,
И темный камень серых стен таким
заманчивым казался.
Подобно белому перу, скользя легла на
мостовую.
Ты убежала от всего, в надежде боль унять живую.
***
Твой друг был найден на толчке
С иглою в вене и без чувств.
Стеклянный взгляд и на губах застыла фраза:
“На хрен грусть”.
Он всех на свете прокатил,
Он плюнул в рожу и тебе,
Тому, кто так его ценил
И не давал тонуть в дерьме.
Ты не пожмешь ему руки,
Не спросишь больше: “Как дела? ”
Твой друг уходит в мир иной,
Он убегает навсегда.
Зачем поносить старика,
Надменно в лицо ему: “Ты…”
Неважно, дрожит что рука,
Рецептов сжимая листы.
Тебе ли его укорять,
За то, что так бедно одет.
Ему ведь пришлось воевать,
Чтоб ты появился на свет.
Он молод душой, как и ты,
И все понимает без слов,
Но что понимают скоты,
Воруя гроши стариков.
Нет смысла тебя поучать,
А мир не без добрых людей.
Дай Бог тебе после понять,
Что в жизни бывает важней!
День первый весны, Солнца луч одинокий,
Такой же печальный, как я был когда-то,
Дрожа проскользнул в угол спальни далёкий,
И тихо пропал, не вернулся обратно.
С твоим появленьем в моей скромной жизни,
На пару вопросов нашел я ответы,
Поверил в судьбу и счастливое завтра,
Без грусти, как прежде, встречаю рассветы.
Снег белый на крышах, пронзительный ветер,
Гуляя по трубам, взвывает протяжно.
Ты рядом со мной в этот мартовский вечер,
А все остальное не так уж и важно.
А в наших дворах не бывает облав,
Хотя и слывут они местом бесчинства,
Здесь мало подонков, но много ребят,
Которые против всеобщего свинства.
Не ангелы мы, тоже часто грешим,
Но, ведь и не волки из серых окраин,
Мы любим, как все и как все дорожим
Своими родными и теми, кто с нами.
И в шахматы игры на полном шоссе,
Косяк, что на кухне пускают по кругу
Не значат, что жизнь нас достала уже,
Мы так убиваем свою просто скуку.
Лихачество тоже когда-то пройдет,
Когда вдруг заметим, что стукнуло тридцать,
Но мысль меня эта совсем не гнетет,
И даже не хочется с горя напиться.
Умолкнет за стеной шальное казино,
И сонные крупье куда-то испарятся.
Погасит сотни ламп и распахнет окно
Один из тех, кто в зал пришел теперь прибраться.
Болят глаза и в пальцах дрожь,
Одно желание – проспаться,
С трудом со стула ты встаешь
В соседнем баре чтоб “надраться”.
Скрипя, прошла шальная ночь,
Когда талант твой всем был нужен,
А по утру – бродяга-дождь
И никого, одни лишь лужи.
Седой тапер, ты стар, как мир,
Вся жизнь твоя два цвета клавиш,
Времен прошедших ты кумир,
Игрой своею страсть рождаешь.
Пустой бокал отставив прочь,
Опять уснешь у стойки бара.
Куда спешить, ведь скоро ночь,
А без тебя не будет бала.
Как в этом маленьком сердце столько скопилось надежды,
Как ее сердце не плачет, столько рождая тепла,
В детских глазенках беззлобных даже находят невежды,
То, что смягчает им душу, если она и была.
В крохотных худеньких ручках грязный ничейный котенок,
Рвется куда-то, глупышка, чтобы сбежать навсегда,
Шепчет ему она в ушко, что он все лишь ребенок,
Дети без взрослых гуляя, могут пропасть иногда.
Убежать от всех проблем,
Молча выпорхнуть в окно,
Разукрасить серость стен
На душе когда дерьмо.
Спеть излюбленный куплет
Про бескрылую судьбу.
Мысль последнюю в конверт,
И найдут пусть поутру.
Припев:
В небо, к птицам,
В солнечных лучах носиться.
Что с тобой и кто его…
Там мне будет все равно.
После первых двух звонков
Вырвать с корнем телефон,
Разум остудить мозгов
Не поможет больше он.
Снять пропахшие меха,
Воздух кожей ощутить,
Вспомнить строчку из стиха
И за все себя простить.
Припев:
В небо, к птицам.
Тишиной там насладиться.
Что с тобой и кто его…
Там мне будет все равно.
Стаи черных “ворон”, стадо тухлого мяса,
Судят всех, обо всем –
Дилетанты и мразь!
Их заботит всегда, то, что им не подвластно,
Страшен им только Бог,
Кто сильней, да и власть.
Вид они или класс, расплодились, как грязи!
Разогнали орлов,
И довольны до слез!
Растащив весь “общаг” по прокуренным “хазам”
Среди тех, кто слабей
С дрожью … ищут “козлов”.
Строят шаткий мирок по не ясным “понятьям”
И горланят во всю,
Чтоб увидел их свет.
Только им не в домек, что “имела” их братья –
Стая белых орлов,
Да, и именно тех!!!
Столько жизней сожрала полезных зеленая жидкость,
Миллионы потерянных судеб, разбитых сердец.
Чем так манит она, что безумец к ней слепо стремится,
Забывая про твердь и смеясь, когда близок конец?
Чайки важно над водами буйными утром кружатся,
В крике детском их к правде сокрыты ключи,
Птицы плачут о всех кого нет, призывают боятся.
Они помнят всех тех, по кому горят свечи в ночи.
***
Мы с тобой Земля - единое целое,
Мое сердце – твое,
Мои ноги, как корни ушли в глубину,
Твои взгляды ловлю,
Знаю мысли твои запредельные,
Вспышки света вдали,
Все мужчины ушли на войну.
И никто не придет,
Не вернется однажды с рассветом.
Даже ветер сотрет все что сможет,
Исчезнут следы.
Будет завтра туманным,
А прошлое страшным и белым,
Сотни братских могил,
И ничейное чувство вины.
Пусть тебя не страшит на ладонях судьба,
От нее не уйдешь, будет бег твой по кругу.
Слово “да”, слово “нет”, между ними стена,
И на ней устоять очень сложно без друга.
Чтоб увидеть свой путь, оглянись и послушай,
Не спеши хоронить все надежды в песках,
Ведь тебе кто-то дал при рождении душу,
Есть один только шаг, и в твоих он руках.
Помни, завтра придет, без тебя или с тобою,
А сегодня прожить нужно с честью, без лжи,
Имя помни свое, и живи под звездою
За которой в ночи уходили волхвы.
Нет красок, нет жизни, нет мяты на скорбных
полях,
Сияют и тухнут светила в тринадцать
свечей,
И я погибаю, как воин в неравных боях,
Себя расточая во блага жестоких людей.
А демон, который мной правит, наверно
уснул,
Целую, кусаю холодные губы небес,
И падает молча истлевшая роза на каменный
пол,
В предсмертные стоны шипов окунаюсь я
весь.
Ты мне подарила все блага на час, не на
жизнь,
При полной Луне волчьим воем твой облик
воспет,
Во имя тебя был готов уничтожить весь мир,
Теперь выжигаю на теле руки твоей след.
Я, Отчим, к тебе, не гони, я же кровью прошу,
Пусть будет как раньше - пурга и холодный
огонь,
Возьми мою душу, ее я с тоскою держу,
Отдам тебе тело, чтоб только унять жертвой боль.
Как странно, но Солнце твое на востоке
зашло,
Лучи разбросало, как пепел,
С мерцаньем его в моем теле исчезло тепло,
Душа не горит, в венах властвует ветер.
Кружись, если можешь, над гладью седеющих
стен,
Ищи в них добра половину,
Но знай, без меня твой мирок испытал уже
крен,
Своею игрою его ты загнала в могилу!
А я отвернусь, что мне блага с другой
стороны!
Глаза опущу, чтоб не слушать,
Усну как деды, буду видеть чудесные сны,
Которые мысли твои вряд ли смогут разрушить.
А мне бы в поле, да в руку шашку,
И в сече душу отдать ему,
Да ночь и ветер, да танец жаркий,
Губами молча примкнуть к огню.
Зачем мне ваши глупые песни,
В них только судьбы простых людей,
Я ж научился другим не верить,
И не боятся в других зверей.
Все кувырком, как по закону,
И каждый рад, что успел без сил,
Но я то слышу отставших стоны,
Тех кто на старте побитым был.
Травите байки беззубой братьи,
Они и так верят вам без слов,
А я рожден не для вашей рати,
И не для вас я живу козлов!
Сидеть, потягивать вино под стон
подвыпившего бога
И рассуждать о том что есть у каждого своя
дорога.
Томящим взглядом проводить давно
поделенных красоток
Слегка бранить себя за то, что был когда-то
слишком кроток.
И там, в груди, где все бурлит и главный
орган перегружен,
Всем телом чувствовать тепло от мысли, что
кому-то нужен.
И раз тебя не гонят прочь, а даже слушают,
смеются,
Останься здесь на эту ночь, а все другие
пусть заткнутся.
